ЗДЕСЬ - сокращенная версия, полный текст публикации - с гиперссылками и примечаниями - см. на Cogita.ru Опыт анализа того, что же на самом деле есть ПУБЛИЧНАЯ, или ОТКРЫТАЯ социология. Автор – А. Алексеев – отмечает такие ее атрибутивные черты, как: а) общественное служение; б) актуальность; в) демократичность; г) диалогичность; д) гражданственность. Открытая социология есть также НЕЗАВИСИМАЯ социология. Давно собирался разместить этот текст на Когита.ру. Написанный 7 лет назад, он неоднократно публиковался, вошел и в книгу А. Алексеева и Р. Ленчовского «Профессия – социолог…» (2010). Посвященный теоретико-методологической проблематике ПУБЛИЧНОЙ СОЦИОЛОГИИ, этот текст не потерял в актуальности, а сейчас, на фоне, довольно стремительных трансформаций российского общества актуален особенно. А. Алексеев. 20.05.2014.

«Публичная социология не должная быть некой антитезой другим жанрам социального исследования – тем ли, что выделены М. Буравым или каким-либо иным. Это – своего рода стилевая характеристика, настрой, интенция, реализуемая в разнообразных социологических практиках» (А. А.).
Из книги:
 Алексеев А.Н., Ленчовский Р.И. Профессия – социолог (Из опыта драматической социологии: события в СИ РАН 2008 / 2009 и не только). Документы, наблюдения, рефлексии. Т. 3. СПб.: Норма, 2010. С. 508-515.

ЗА ОТКРЫТУЮ СОЦИОЛОГИЮ (1)
1. Понятие открытой социологии не имеет терминологического статуса, и пока это выражение может рассматриваться скорее как метафора. Ближе всего оно к ныне утвердившемуся понятию публичная социология, введенному М. Буравым. Согласно Буравому, могут быть выделены четыре типа (социологического) знания: профессиональное (professional), прикладное (policy), публичное (public) и критическое (critical). Эта классификация вытекает из предложенного М. Буравым модельного представления, в основе которого — различение социологического знания: а) по его характеру, или типу задач: инструментальное знание versus рефлексивное знание, и б) по адресу: академическая аудитория versus внеакадемическая аудитория (2).

Профессиональная социология, по М. Буравому, есть инструментальное знание для академической аудитории; прикладная социология есть инструментальное знание для внеакадемической аудитории; публичная социология есть рефлексивное знание для внеакадемической аудитории; критическая социология есть рефлексивное знание для академической аудитории (3). Разумеется, это типы идеальные, в «чистом виде», пожалуй, невозможные; их границы не стабильны, понятия перетекают друг в друга и т. д.

2. Наша попытка дальнейшей концептуализации позволяет обозначить следующие аспекты публичной социологии:
а) ее общественный характер, в смысле направленности на служение обществу в целом, а какой-либо его части (скажем, элите, будь то научная, политическая, деловая...);
б) актуальность, в смысле преимущественного сосредоточения на решении таких научных проблем, которые вырастают из... или стимулируются необходимостью разрешения актуальных общественных диспропорций, конфликтов, противоречий;
в) демократичность, в смысле непосредственной предназначенности результатов научного изыскания публике, в пределе — общедоступности;
г) диалогичность, в смысле интерактивности как между исследователем и социальной общностью, выступающей объектом изучения, так и между исследователем и обществом, как потребителем социологической информации;
д) гражданственность, в смысле активной жизненной и научной позиции исследователя, обращенности лицом к гражданскому обществу, защиты трудовых и социальных прав и т. д.

3. Обобщая, можно сказать, что публичная социология есть социология открытая par excellence. Открытая для людей, как информантов исследователя, как его партнеров в изыскании и как потребителей социологической информации.
Открытая социология – это социология для общества и в защиту человека и человеческих общностей от государственного или рыночного диктата (как формулирует М. Буравой). Это – в наибольшей степени независимая социология (хоть абсолютная независимость и невозможна...). Свободная (разумеется, относительно...), а точнее — преодолевающая давление со стороны как внешних для социального института науки сил (государство, рынок), так и «изнутри» профессионального сообщества (имея в виду всевозможные писаные регламенты и неписаные обыкновения).

С учетом всего сказанного, открытая социология, в сущности, может рассматриваться как интегральное определение социологии публичной, или общественной. Причем важно, что это не ценностная, а объективная характеристика, выводимая из самого предмета рассмотрения, а не приписывающая предмету некие позитивные (с точки зрения аналитика) качества. Публичная, открытая социология, будучи идеальным типом, есть некоторая точка отсчета и некий аттрактор, своего рода потенция адекватных взаимоотношений социологии и общества.

4. Думается, что можно установить определенную преемственность, обнаружить предвосхищение идей публичной социологии (без этого термина, разумеется) и в «социологическом воображении» Ч. Р. Миллса, и в «рефлексивной социологии» А. У. Гоулднера, и в «социологии действия» А. Турена. Здесь не будем углубляться дальше в генезис этих идей.

5. В какой мере «открытой» является современная российская социология? Не следует предъявлять это требование, как универсальное, ко всякому социологическому изысканию. Открытость прикладной или профессиональной социологии, не говоря уж о критической (в смысле Буравого),может быть весьма ограниченной. Однако важно, чтобы труд социологов не сводился к производству только инструментального знания и чтобы это знание адресовалось не только профессионалам (будь то коллегам, будь то заказчикам). Понятно, что и в публичности (открытости) возможно определенное разделение труда.

6. Полноценная открытость возникает либо в ситуации независимости социологической институции от государства или рынка (что редко вполне достижимо), либо при соответствующей ценностной и этической позиции исследователя или исследовательского коллектива. Вообще говоря, общественность всегда имеет право знать о результатах социологического исследования, в которое она была так или иначе вовлечена (например, в качестве опрашиваемых…), равно как и способы получения этих результатов (методики, процедуры) не должны быть предметом «профессиональной тайны». Этот императив открытости действует далеко не всегда.

7. Так, например, можно ли говорить об открытости (прозрачности…) исследований электорального поведения, если способы построения электоральных прогнозов остаются скрытыми не только для публики, но и для коллег-профессионалов? Что важнее для науки и общества: «заранее» знать, какими будут результаты выборов, по данным избирательных комиссий, или реалистично оценить меру достоверности этих результатов, будь то в плане явки на выборы, будь то в плане распределения голосов? Начнем с положительного примера.

«Директор… Независимого института социально-экономических и политических исследований (Беларуси. – Ред.) Олег Манаев, ссылаясь на соцопрос, проведенный в конце марта – начале апреля (2006 г. – Ред.), заявил, что президента в стране поддерживают 63,6% избирателей, а не 83%, как сообщил Центризбирком по итогам выборов… Лидера оппозиции на состоявшихся президентских выборах поддержали 20,6% избирателей (по данным Центризбиркома — 6,1%). В свою очередь председателя Белорусской социал-демократической партии (Грамада)… поддержали 4,8% (по данным ЦИКа – 2,2%), а руководителя Либерально-демократической партии… 2,1% (по данным Центризбиркома – 3,5%) избирателей. Можно говорить о том, что в пользу действующего президента «перераспределено» почти 20% голосов, что составляет около 1 млн. 200 тыс. человек. В то же время количество голосов, поданных за альтернативных кандидатов, наоборот, уменьшено в разы: за Козулина — более чем вдвое, за Милинкевича — более чем втрое…» (4).

Вывод исследователя (О. Манаева. – Ред.):
«Социальная база для перемен, несомненно, есть, однако готовность белорусского общества к переменам не следует ни недооценивать (что делает власть), ни переоценивать (что делает оппозиция)» (5).

На наш взгляд, это пример именно открытой социологии, в изложенном выше смысле.

8. С другой стороны, в состоявшемся у нас, в феврале2008 г., под эгидой Фонда общественной экспертизы (ФОБЭК), интересном и содержательном обсуждении причин того обстоятельства, что прогнозы ряда крупнейших опросных фирм касательно итогов парламентских выборов2007 г. так разительно совпали – и друг с другом, и с результатами ЦИК (то же повторилось и на президентских выборах2008 г.!), практически остались в тени используемые российскими фабриками общественного мнения «ноу-хау» построения своих прогнозов («Что происходит с российской социологией?») (6). Здесь говорить об открытой социологии, как видно, пока не приходится. (7)

9. Социология – это такая наука, которая, по крайней мере, в некоторых своих ипостасях может вмешиваться в само течение социальной жизни. Ныне получающие все большее распространение акционистские методы исследования (где действие служит познанию, и наоборот) релевантны идее открытой социологии. К числу примеров названной социологии могут быть отнесены такие вовсе не сугубо научные институции, формы аналитической и общественной деятельности, как Фонд «Индем», «Фонд защиты гласности», Институт «Коллективное действие», группа «Что делать» в СПб (8).

Здесь находим своего рода симбиоз структур науки и гражданского общества. В принципе, иные журналистские расследования вполне могут трактоваться как «исследования случая», а иные отображаемые прессой эпизоды – как «тестовые» или моделирующие ситуации.

Социологические центры, являющиеся не коммерческими и не государственными организациями, выступают своего рода кристаллизаторами независимой, открытой социологии. Яркими примерами здесь являются Аналитический центр Юрия Левады, Московская высшая школа социальных и экономических наук, с «Интерцентром» в качестве научного подразделения, Европейский университет в СПб.

Можно указать также на Центр независимых социологических исследований в СПб, исследовательскую группу «Циркон» в Москве, Центр социальной политики и гендерных исследований а Саратове, Центр независимых социальных исследований и образования в Иркутске, Научно-исследовательский центр «Регион» в Ульяновске, и др. (10).

10. Открытая социология – это, как правило, самоорганизующиеся институции, возникающие иногда в лоне университетских или академических структур, но потом отделяющиеся от них, а чаще – и сразу автономные. Они соединяют в своей деятельности заказные и инициативные исследования, завоевывают все больший научный авторитет (также и за рубежом), притягательны для отечественных и зарубежных «инвестиций» (в виде грантов). В естественной конкуренции с «традиционными» научными и образовательными учреждениями они все чаще выходят вперед, а в некоторых направлениях устойчиво лидируют.

Можно сказать, что такая социология преодолевает специфические формы ограниченности (а порой и ущербности…) как «профессиональной», так и «прикладной» социологической науки.

11. Открытая социология вовсе не обязательно реализуется в рамках организаций, Она может зарождаться и воспроизводиться также (и даже в первую очередь…) как пассионарные усилия отдельных людей, как незримые колледжи и, наконец, как своего рода общественные движения. Всмотримся в такие общественные инициативы и формы самоорганизации, как: (а) необходимая оборона группы студентов соцфака МГУ от про-фанации социологического образования в ведущем вузе страны или (б) самооборона слушателей, выпускников и преподавателей ЕУСПб от прессинга не столько пожарных, сколько властей. Не являются ли то и другое не чем иным, как публично разворачивающимися case studies современных социокультурных, политических, экономических и т. д. процессов? (11)

12. Как справедливо замечает М. Буравой, «успех публичной социологии будет зависеть от способности социологии создавать собственный объект – общество. А ее проектом могло бы стать ограничение государства и рынков общественной самоорганизацией и защитой прав человека или восстановление трудовых и социальных прав» (12).

13. Не могу не солидаризоваться с В. Ядовым, который, отвечая недавно на вопросы журналиста, без колебаний отнес к событиям социологии минувшего года – события общественные, вроде публичного обсуждения состояния социологического образования, вызванного «бунтом» группы студентов МГУ, или судебного фиаско федеральных профсоюзных чиновников в их недавнем иске против социолога Карин Клеман» (13). Как известно, дело «ФНПР против социолога» было возбуждено в связи со статьей К. Клеман «Подъем рабочего и профсоюзного движения», опубликованной в августе2007 г. на сайте возглавляемого ею Института «Коллективное действие» (14). В этой ситуации научно-исследовательский комитет «Социология труда» Российского общества социологов обратился в суд с энергичным заявлением в защиту коллеги, и это публичное действие оказалось эффективным (15).

14. Другой случай. В ноябре2007 г. социологи – специалисты в проблематике трудовых отношений выступили с Обращением к общественности и правительственным структурам с твердой, гражданственной постановкой вопроса: «Наемные работники фактически лишены права на защиту своих интересов». Это Открытое письмо (в защиту забастовщиков, чьи действия формально признаются незаконными), многократно воспроизводившееся в Интернете (16), получило большой общественный резонанс и дало повод для рассмотрения вопроса о внесении поправок в Трудовой кодекс в высших эшелонах власти (17).

15. Здесь процитирую Карин Клеман, из ее ответов на вопросы к заседанию Круглого стола по публичной социологии, в рамках конференции «Социология в современном российском обществе: диагноз тенденций и перспектив» (Москва, декабрь 2007):

«Вправе ли социология влиять на общество, участвовать в жизни социальных групп, инициировать социальные изменения и каковы пределы этого влияния? – Вправе или нет, это неправильная постановка вопроса, поскольку в любом случае, как любой вид деятельности, социология влияет на общество. Чаще всего утверждают, что не имеют право влиять, только те социологи, которые как раз больше всех влияют, правда, исключительно в сторону стабилизации и сохранения «статус-кво». Однако блокировать социальные изменения – не меньшее влияние, чем им способствовать.

Если вопрос о том, вправе ли социолог использовать свой статус и знание для сознательного воздействия на общество, отвечу – да, вправе, как любой другой гражданин. Лучше, однако, если он этого не скрывает и делает это публично, указывая на то, что это его гражданская позиция, основанная на его знании» (18).

16. В заключение, еще одно общее соображение..
Зависимость социологии в советские времена – от государственных, в постсоветские – от рыночных, а ныне – все больше от тех и других влияний не фатальна, и она может частично преодолеваться гражданственно ориентированными и нравственно мотивированными социальными исследователями. Вольнодумный и поисковый настрой зачинателей новейшей российской социологии («шестидесятники»…) имеет шанс возродиться в поколении не столько их «сыновей» (в массе своей, как нам кажется, тяготеющих к полюсам «инструментальной» и «прикладной» науки), сколько «внуков» (каковыми являются, например, многие слушатели Европейского университета в СПб…).

17. Подчеркнем, что ни в содержательном, ни в институциональном плане открытая (публичная) социология не есть некая антитеза другим «жанрам» социального исследования (19). Это – своего рода стилевая характеристика, интенция, реализуемая в разнообразных социологических практиках.

18. Итак: понятия открытой (в нашем смысле) и публичной социологии (в смысле М. Буравого) во многом совпадают. Открытая социология есть общественная, актуальная, демократическая, диалогичная, гражданственная социология. Она открыта «миру» как предмету отображения, ансамблю акторов и адресу обращения. Она есть также независимая социология.
А. Алексеев
Март-апрель 2008

 ПРИЛОЖЕНИЕ

Ответы А.Н. Алексеева на вопросы по теме "Проект публичной социологии: возможности реализации в современной России". 25.05.2014.

Гид интервью по теме: «Проект публичной социологии: возможности реализации в современной России».
(Ваши ответы просим фиксировать в этом документе сразу после вопроса)
1. Какой смысл Вы вкладываете в термин "публичная социология", как Вы понимаете это словосочетание?
= Я в целом приемлю концептуальную схему Майкла Буравого, который выдвинул это понятие и хорошо его обосновал. Мне приходилось и самому писать на эту тему. Одну из своих работ (еще 2008 года), я специально для нашей беседы разыскал и вывесил на портале «Когита.ру». См.: Публичная социология – открытая социология. Считайте этот текст развернутым ответом на Ваш первый вопрос.

2. Как Вы относитесь к идее (проекту) публичной социологии?

= Признаться, я не понял, что Вы имеете в виду. С таким же успехом можно было бы говорить о проектах профессиональной, прикладной или критической социологии (пользуясь классификацией М. Буравого). Публичная социология есть направление. интенция, можно сказать, и стиль исследования. Ее невозможно реализовать каким-то одним проектом.

3. Насколько идея публичной социологии приживается на Западе? Что этому способствует, что этому мешает, на Ваш взгляд?
= Вы знаете, «публичная социология» не как идея, а как практика давно «прижилась» на Западе, да и в России (в последней - в меру административных ограничений и идеологических шор советского времени). Разве те же Гэллаповские опросы не были публичной социологией (кстати, и прикладной также)? Уж не говорю о «социологии действия» А. Турена или «социологическом воображении» Ч. Р. Миллса. Ну, понятно, не всякая социология публична. Парсонса или Лумана к ней никак не отнесешь.

В качестве рефлексивного знания для внеакадемической аудитории публичная социология характеризуется рядом атрибутивных и / или модальных признаков, но есть у нее и свои «индикаторы». Так, если социолог не только проводит исследования, но и делает их результаты общедоступными, предъявляет их широкой общественности сам, не доверяя это журналистам, - можно говорить о нем как о представителе публичной социологии, непосредственно влияющем на «внесоциологическую» жизнь.

Что касается идеи публичной социологии, то это, как мне кажется, не что иное как некая концептуализация, рефлексия по поводу того, что существовало и прежде, но теперь может осознаваться как особая форма существования социологии. Идея – богатая и относящая социальный институт социологии, хотя бы в отдельных его аспектах, к сфере гражданского общества

4. Возможна ли реализация этого проекта в России? Что этому способствует, что этому мешает, на Ваш взгляд?

= Такой проект (в сугубо расширительном смысле) в России уже реализуется, ну, так сказать, стихийно. Добавить к этому процессу элемент «сознательности», точнее – осознания того, что же именно делают некоторые (ох, далеко не все!) социологи, разумеется, полезно.

Что мешает?

А. Позиция властей, которым социология нужна сегодня скорее в роли имиджмейкеров, чем аналитиков; ну и зондажи массового отношения к себе, любимым (в том числе данные электоральных опросов), их, конечно, интересуют. Хотя власти предпочли бы, чтобы эта информация не слишком широко распространялась.
Б. Собственная отчужденность части социологов от общества, в котором они живут и как будто исследуют. Тут и элементы снобизма, выражающегося в том числе в недоступном для «простых смертных» «птичьем» (эзотерическом научном) языке, тут и озабоченность собственной карьерой (хоть у нас, хоть за рубежом) больше, чем содержанием своих штудий, тут и позиция утрированного объективизма, порой перерастающего в аморализм и утрату всякой гражданственности.
В. Наконец, к помехам относятся: низкий уровень профессиональной культуры (не образованности, а именно культуры в широком смысле), узость кругозора, а также недостаток общественного темперамента, пассионарности, если угодно.

5. Можно ли опыт заграничных коллег по реализации проекта публичной социологии перекладывать на российскую действительность?
= Можно от них к нам, можно и наоборот, повторяю, не злоупотребляя словом «проект», которое уместно относить к отдельным, конкретным исследованиям, а не к таким фундаментальным науковедческим понятиям, как «публичная социология».

6. Как идея публичности может сочетаться с профессиональной социологией? И может ли вообще, на Ваш взгляд?
= Профессиональная социология, по М. Буравому, это инструментальное знание для академической аудитории. Публичная же – рефлексивное знание для внеакадемической аудитории Имея разную природу и разные аудитории та и другая могут прекрасно совмещаться в личности и практике конкретного исследователя (или исследовательского коллектива). Наиболее яркими примерами могут служить ушедшие от нас за последние 10 лет первопроходцы советской / российской социологии Т.И. Заславская, В.Н. Шубкин, Б.А. Грушин, И.С. Кон, Ю.А. Левада.
Настоящая публичная социология не может не опираться на профессиональную (в изложенном выше смысле). Тут нет не только несовместимости, но даже и противоречия, на мой взгляд.

7. Кого бы в России Вы могли отнести к публичным социологам?
= Я бы уточнил: не к «публичным социологам», а к социологам, так или иначе воплощающим в своей профессиональной практике идею «публичной социологии». Их не так мало. Кроме уже упомянутых, назову (из числа хорошо известных мне) Льва Гудкова, Бориса Дубина, Алексея Левинсона (все – из Левада-центра). Из ближайших моих коллег и друзей укажу на Бориса Максимова, Якова Гилинского, Михаила Илле (все трое – питерские). Может быть, самый яркий и последовательный в этой своей «публично-социологической» ипостаси - ныне покойный Леонид Кесельман. Отчасти наследуют ему прошедшие у него «школу» Мария Мацкевич (СПб) и Владимир Звоновский (Самара). Очень сильные фигуры в плане публичной социологии москвичи Карин Клеман, Георгий Сатаров, недавно трагически погибшая Юлия Синелина. Укажу на замечательный профессиональный и семейный тандем: Павел Романов и Елена Ярская-Смирнова (саратовчане). А из коллег из сопредельных государств назову Евгения Головаху, Валерия Хмелько, Владимира Паниотто (Украина), Олега Манаева (Беларусь), Юло Вооглайда (Эстония). Ну и, наконец, наши ветераны: Самуил Кугель, Владимир Ядов, Борис Фирсов (СПб). А разве не является «публичной социологией» - история советской / российской социологии «в лицах», выстроенная Борисом Докторовым (Россия-США)?
(Мой перечень наверняка не полон и мог бы быть наращен хотя бы за счет тех, кого я просто недостаточно знаю в этом качестве).
Интересно, что среди персон, относимых мною к категории тружеников и творцов публичной социологии, немало совмещающих (совмещавших) собственно научное творчество с организацией науки.

8. Каким образом, на Ваш взгляд, будет развиваться публичная социология ближайшие 10-20 лет за рубежом и в России в частности?
= Это будет зависеть не так от самих социологов, как от общих тенденций развития общества, отношений науки и гражданского общества, науки и власти. То, как пошло историческое развитие в России в последнее десятилетие, оснований для ожидания «нормального» развития науки, включая публичную социологию, не дает. Но следует, я считаю, оставаться историческими оптимистами