В память о Владимире Александровиче Ядове публикуем обращения его учеников, друзей и соратников.

Ядов и его Работа

Владимир Костюшев, социолог, профессор НИУ ВШЭ СПб:

Владимир Александрович Ядов – родной человек. Учитель в профессии и по жизни. Многие коллеги так могут сказать о Владимире Александровиче. Ядов – имя нарицательное. Уже несколько десятилетий.

Вспоминаю: все основные события в профессии связаны с Ядовым – со студенческих лет. Как и другие, учился по его книгам – «Человек и его работа», «Социологическое исследование», «Портрет инженера», «Саморегуляция и прогнозирование», «Стратегия социологического исследования». Радовался каждой статье в журналах. Открыл социологию через Ядова, пришел в профессию из-за Ядова. Десять лет работал рядом, диссертацию защитил при его поддержке (В.А. не был руководителем, но без просьбы – как важно для молодого исследователя! – прилетел на защиту в Минск, и обсуждение работы превратилось в три часа интеллектуального праздника).

Ядов активно поддержал – интеллектуально и институционально, как исследователь и директор Института социологии – становление нового направления, которое мы с коллегами начали развивать в конце 1980-х – социологию общественных движений. И все последующие годы Владимир Александрович постоянно был рядом – участием, советом, поддержкой, шуткой. Как важны были вечерние беседы с Ядовым, когда заходил к нему в гости! Все конференции и семинары с участием Владимира Александровича превращались в интеллектуальные события. Каким ярким, точным, ироничным был Ядов на международной конференции в честь Ленинградской социологической школы! И на недавней лекции в Вышке в СПб в честь 85-летия…

Считал за честь знакомить аспирантов с учителем: вот, Владимир Александрович, представляю Вам Ваших же «внуков». Позже с радостью узнавал уже «правнуков» Ядова. Как важно и как удивительно: каждый из отечественных социологов может сказать о личной причастности к Ядову и его Работе, об участии Владимира Александровича – через книги или общение – в профессиональной судьбе.

Как доблестно защищал Ядов честь профессии и профессионализм! Как терпеливо и ярко объяснял другим призвание исследователя! Как точно шутил – в самых серьезных нешуточных ситуациях! Как остро переживал сегодняшние российские беды…

Ядова – так много. Вся жизнь. Слов не хватает. Каждая встреча, со всеми деталями, дорога. Светлая память Учителю. Благодарность.

Борис Докторов, доктор философ. наук,  социолог, историк науки:

Умер Владимир Александрович Ядов. Его значение для самого существования отечественной социологии невозможно переоценить. Оно – вечно и всеохватно ... ладимир Александрович Ядов давно стал душой нашей социологии. Но душа – бессмертна... Умер друг...  нет, друзья не умирают... Дорогой Володя, пусть земля тебе будет пухом...  (см. интервью Б.З. Докторова с В.А.  Ядовым)

«Пока вы его помните, он и жив»

Владимир Магун, зав. сектором исследований личности Института социологии РАН, зав. лабораторией сравнительных исследований массового сознания ВШЭ:

Мы горюем, не стало Владимира Александровича Ядова…

Ядов был одной из опор сообщества социологов, да и всего нашего общества в целом. Это человек, искусно объединявший огромное число людей, которые живут в разных частях страны и разделяют разные убеждения, и способствовавший тому, чтобы они сходились друг с другом на некоторых общих представлениях и ценностях, чтобы могли как-то уживаться друг с другом. В нашем бескомпромиссном, не умеющем и не желающем договариваться обществе Ядов был одним из тех редких людей, благодаря которым стана еще жива и не разрушилась окончательно.

В.А. прожил долгую жизнь, в ней были 60-е – годы бури и натиска, создания «Человека и его работы» и выхода знаменитых тартуских лекций по методологии социологического исследования (прочитаны в Тарту в мае 1968 г.). Были 70-е годы и первая половина 80-х, когда ему, как и всем нормальным людям, стало трудно дышать. Почти невозможно было, оставаясь в рамках легальной научной деятельности, выполнять свой научный долг и называть вещи своими именами.

Ядов и в эти годы не опускал рук и «делал, что должно»: возглавил проекты «Саморегуляция» и «Человек и его работа-2», создавал благоприятные возможности работы для своих коллег. Но ни природная интеллигентность и мягкость, ни готовность идти на уступки не спасли его от отлучения от руководимого им коллектива и изгнания из института. Тем, для кого крах советской жизни кажется чем-то неожиданным и случайным, полезно еще раз вдуматься: одного из ведущих социологов изгоняют из института «социально-экономических проблем», да еще как раз тогда, когда эти самые проблемы крайне обостряются…

К концу 80-х социальные колесики снова (уже в который раз в его жизни) повернулись, и В.А. в полной мере ощутил свою востребованность. В этот поистине исторический момент Ядову – основателю первой в Советском Союзе социологической лаборатории – предложен новый вызов: реформировать символический центр советской социологии – ИСИ АН СССР. В.А. этот вызов принял и миссию выполнил. (Ядов и в самые беспросветные периоды где-то внутри знал, что все поменяется, и это укрепляло его и позволяло сравнительно спокойно переносить торжество варваров. Наверное, помогал и опыт преследований, пережитых им в последние годы сталинского режима, и память о том, что и тогда «на смену декабрям» приходили «январи»).

Выражая благодарность за поздравления к 80-летию, В.А. написал несколько лет назад на сайте Института социологии РАН (http://www.isras.ru/): «В бессмертие душ я не верю. Я знаю, что пока вы помните Ядова, он и жив. Пятеро бывших учеников моей жены Люки Лесохиной, когда-то учителя литературы, прислали поздравления с МОИМ 80-летием. И это значит, что Люка жива и мы вместе. Отличные слова, всем известные, которые я чуть изменил:

       Мы за руки идем, друзья,
       Жаль тех, кто  в одиночку».

       Светлая память!

“Vivat, Ядов!“

Николай Лапин, доктор философ. наук, членкор РАН: 

Володя был в российской социологии – наше всё.

На «памятной полке» книг моих друзей, ушедших из жизни, юбилейный том “Vivat, Ядов!“ отныне и навсегда останется на самом видном месте – вместе с его классическими трудами.

Он создал и постоянно подтверждал самоотверженное качество профессионализма в жизни социологического сообщества России. Его исследования и публикации стали образцом постановок, поисков и решений самых трудных проблем социологической науки.

Его резкие возгласы докладчику «Не понимаю!!!» не обижали, а концентрировали внимание на сути. Пусть нашим ответом на печальную весть станет девиз: “Vivat, пример жизни и дела Ядова!“

Уходят лучшие

Яков Гилинский, доктор юрид. наук, социолог, криминолог:

Уходит наше поколение. Уходят лучшие. Невозможно представить себе российскую социологию без Владимира Александровича Ядова. Его заслуги перед Наукой, перед коллегами, перед последующими поколениями столь велики, что их невозможно (да и не нужно, наверное) перечислить в последних словах памяти об Ученом и Человеке.

Сам Владимир Александрович до последних дней оставался преданным Делу, которому он служил. Его «Современная теоретическая социология как концептуальная база исследования российских трансформаций» (2009) содержит необъятное поле для размышлений и исследований, а в 2013 г. выходит расширенное издание его любимой диспозиционной концепции.

Организаторский талант В.А. Ядова позволил создать первую в СССР социологическую лабораторию в ЛГУ, в течение многих лет руководить Институтом социологии АН СССР/ РАН. Нельзя не отметить человеческие качества профессора В.А. Ядова. Всегда внимателен, всегда доброжелателен, всегда рад выслушать что-то новое, задуматься над этим и высказать свое мнение. Прощай, дорогой Владимир Александрович!

Памяти Учителя

Елена Омельченко, доктор соц. наук, директор ЦМИ НИУ ВШЭ:

Сегодня ночью ушел от нас Владимир Александрович Ядов… Невосполнимая утрата. Незаменимая личность. Человек другого космического измерения.

Владимир Александрович первый и последний учитель многих из нас, тех, кто выбрал с его помощью и человеческой заботой путь социолога. Не уверена, что смогла бы продержаться в этой профессии в такое смутное время, если бы не он.  В ответ на мои стенания («как же так, что же это такое, неужели опять возвращается время охоты на ведьм…») он ответил «нЕ жили хорошо, нЕ хрен и привыкать»… 

Он до последнего момента верил в силу разума и силу просвещения, с подозрением относился к ура патриотическим призывам, тяжело переживал наступление мракобесия и усиливающийся хор восторженно лояльных придворных… Он был резок и не всегда тактичен, открыто критиковал академическую халтуру и был до конца верен призванию социолога – учителя, который держал до конца ответ перед многими, причем равно честный как перед теми, кто выше, таки пред теми, кто только начинает жить и учиться… 

Пропадало ощущение менторства и высокой кафедры, самым ярким впечатлением останется навсегда его открытость и честность, способность выстраивать искренно равные отношения со всеми – как академиками, так и студентами. Он был постоянно молодым и постоянно открытым к новому знанию, опыту, испытанию… 

Он, как и Игорь Семенович Кон, прошел сложный путь сквозь и поперек академии по-советски, ссорясь и разрывая, идя на компромиссы и примирения, оставаясь при этом одним из самых ярких отечественных ученых, включенных в западный контекст социального знания.

Две последние встречи с Учителем: октябрь 2013 года в Харькове на Втором Конгрессе Украинской социологической ассоциации, и май 2014 года, когда Владимир Александрович, несмотря на плохое самочувствие, приехал к нам в Центр Молодежных Исследований на первый семинар СоцUp.

… В минуты сомнения в выборе профессии, в смысле бесконечной академической суеты, в направленности мыслей, в ситуации усиливающегося абсурда, когда невероятно сложно уговорить себя, что всё еще наладится, когда все труднее и труднее понять, куда жить дальше, я вспоминаю Ваши уроки, дорогой Владимир Александрович, которые Вы преподали мне вне всякого расписания... Светлая память!

Андрей Вейхер, профессор НИУ ВШЭ (СПб)

С первого моего впечатления (наверное, в 66 году) и до последней встречи в питерской Вышке Владимир Александрович удивлял и радовал поворотами своих мыслей и отношением к другим людям, их мыслям и делам. Абсорбировать лучшее из мыслей других, объединить сумму своей конструкцией в что-то новое, не становясь гуру, а делая собеседника соавтором - это он умел и любил делать. И в такой социологии очень хотелось жить, чувствуя, что творится умное, честное, важное и полезне. Как нам повезло! Проводим его - талант человеческий и научный, - восхищением такой большой жизнью!!!

Майкл Буравой, профессор университета Беркли, Калифорния

It was with great sadness that I learned of the passing of Vladimir Yadov, beloved by his students and a beacon of sociology, nationally and internationally. I first met Professor Yadov in 1990 in Moscow. I think he had just become the head of the Institute of Sociology. The occasion was a gathering of Soviet and US sociologists to make final preparations for the fielding of the first joint Soviet-US social survey of class.  On our side - involving sociologists Erik Wright and Mike Hout among others - we were very skeptical that it would ever take place. We'd been having endless meetings for already 4 years. But Professor Yadov in his inimitable and charming way, smiled at us and confidently said it would take place. He was right it took place the following year. He made it happen. The last time I met him was in 2008 at a meeting of the Russian Society of Professional Sociologists - he was as optimistic as ever about Russian sociology despite acknowledging its plurality and fragmentation. Simultaneously joking and serious, humble and self-assured, he had a quiet but commanding presence. Here was a man who had negotiated his way through the labyrinths of Soviet sociology, somehow survived with his reputation intact and, then, managed to make the transition into another world, the world of postSoviet sociology. He did this without losing his integrity, managing to attract the love and admiration of so many students and colleagues at home and abroad.  He was one of Russia's greatest ambassadors of sociology that included being Vice-President of the ISA from 1990 to 1994. He will be deeply missed and fondly remembered both at home and abroad.  Yours in sadness, Michael Burawoy.    

О Владимире Александровиче Ядове.  Память о нем

Будимир Тукумцев, канд. филос. наук, ведущий научный сотрудник СИ РАН

Уважаемые коллеги, друзья!

       В нашем социологическом сообществе мы переживаем тяжелые дни. От нас ушёл близкий человек, наш друг и учитель, Владимир Александрович Ядов.  Для меня это был хороший товарищ, рядом с которым прошла практически вся моя профессиональная жизнь. И началась-то она по его совету и при его поддержке. Где бы я не находился, я всегда мог ему написать, позвонить, приехать, зайти. Мы понимали друг друга. С ним было всегда интересно что-то обсуждать, спорить. Как изящно он крушил мои доводы! Какие интересные идеи мы находили! Теперь это осталось в прошлом.

     В нашем отечестве имя Владимира Александровича хорошо известно, пожалуй, всем социологам. И не только социологам. Да и не только в нашем отечестве. Имя Владимира Александровича Ядова прежде всего ассоциируется с тем, что он был одним из инициаторов и руководителей одного из первых в стране масштабных исследовательских проектов («Человек и его работа»), что именно он вместе со своими   соратниками заложил основу отечественной социологии трудовой деятельности. Но круг его интересов в науке не ограничивался сферой труда.   Обладая энциклопедическими знаниями, не обращая внимания на идеологические заслоны, он в своей научной деятельности стал многогранным, талантливым   исследователем социальных закономерностей, широко известным не только в нашей стране, но и за рубежом. Мы помним о том, что он был одним из руководителей комитетов МСА в 80-е годы. Но при этом мы как-то редко вспоминаем о том, насколько тернист был его путь и к вершинам науки, и к высокому статусу в научном сообществе.  А ведь прежде чем стать директором Института социологии АН, ему пришлось испытать на себе полную меру политического давления со стороны власти, противостоять попыткам сфабриковать уголовное дело, пережить ограничение в контактах и научную ссылку. Можно было только поражаться его стойкости. Но он выстоял. Мы за него переживали, любили его и поддерживали.

       Говоря о той памяти, которую он оставил о себе, мне кажется, что наряду с восхищением его достижениями в науке, следует вспомнить и о той его деятельности, которая была направлена на поддержку стихийно возникающих в стране в 60-е-70-е года исследовательских центров, социологических лабораторий. Самодеятельные социологи шли к нему за советами, за поддержкой, и, в отличие от многих других маститых ученых, занимавшихся социологией в те годы, Владимир Александрович был всегда доступен для этих энтузиастов. Не щадя себя, он откликался на просьбы о консультациях, приезжал читать лекции, участвовал в семинарах. Причем, не только в столицах, а в отдаленных регионах страны. Он прекрасно понимал, что развитие социологии требует не только энтузиазма, который в те годы был в избытке (вспомним, например, бурное развитие «заводской социологии»), но и серьезной профессиональной подготовки. А социологическое образование в стране тогда еще отсутствовало.

       Память социологического сообщества 70-80-х хранит удивительные результаты таких «шефских поездок» Владимира Александровича. В 1965 году, например, он откликнулся на предложение побывать в Тартуском государственном университете и помочь его социологической группе в совершенствовании исследовательских практик. Руководителями этой группы в ту пору были известные ныне в Эстонии социологи Юло Вооглайд и Мерью Лауристин.  Приезды Владимира Александровича в г.Тарту и проводимые им занятия продолжались довольно долго к обоюдному удовольствию сторон. Важным результатом этих теоретических и методических семинаров стало издание в Эстонии в 1968 году первого в Советском союзе методического пособия для социологов. Оно включило в себя стенограммы лекций, которые прочитал В Тарту Владимир Александрович.  Это пособие ценилось среди социологов страны «на вес золота».  В то же время оно стало основой для создания Владимиром Александровичем ряда увеличивающихся по объему методологических пособий, что завершилось выходом в 1998 году его известной   работы: «Стратегия социологического исследования».    

     Другой пример относится к Самарской социологии.  В 1971 году Владимир Александрович разрешил мне, как вновь назначенному руководителю социологической лаборатории Самарского Университета, пройти стажировку в его секторе ИПСИ РАН. Получилось так, что с этого момента вся наша Самарская лаборатория начала принимать активное участие в полевых работах сектора Ядова. А затем, когда дело дошло до проекта «Человек и его работа 1975», мы стали участниками организации самого исследования. Владимир Александрович не ограничился этим. Он неоднократно приезжал в Самару, читал лекции, знакомился с результатами наших исследований. А в 1979 году для участия в региональном семинаре в Самару прибыл практически весь состав сектора Ленинградского ИСЭПа, который в это время возглавлял Владимир Александрович. Все это стало серьезной научной поддержкой работы нашей региональной группы, изменило требования к теоретическому и методическому уровню исследователей лаборатории.   Вскоре   шесть сотрудников лаборатории защитили кандидатские диссертации. А в 1998 году в Самарском Университете начал работать один из первых в стране социологических факультетов (одновременно с Екатеринбургским и Ленинградским университетами.). Именно на этом факультете в 2002-2006 гг. при участии Владимира Александровича был разработан первый в России «Теоретико-прикладной толковый словарь «Социология труда», объединивший в качестве авторов около 60 социологов страны.

    Рассказ об этой «шефской» стороне деятельности Владимира Александровича, по поддержке «социологической младой поросли» можно было бы продолжить и дальше. Сотрудники университета им. Н.И Лобачевского в Нижнем Новгороде, социологи города Владимира, Альметьевска и некоторых других городов могли бы дополнить мой рассказ о многочисленных встречах и постоянной профессиональной поддержке, которую им оказывал Ядов. Мне же хотелось лишь обратить внимание на эту особую деятельность Владимира Александровича, на его чувство ответственности за развитие социологической науки в стране, его приверженность целям этой науки, на его установку бескорыстного и самоотверженного служения ей, несмотря на необходимость преодолевать порой большие трудности. И мне он особенно дорог за эти его человеческие качества.

 Будем помнить его. И   в силу своих возможностей будем стараться жить по Ядову.

Памяти В.А. Ядова. Постскриптум

Андрей Алексеев, российский социолог

Ко всему уже сказанному во славу, в память и в скорби о Владимире Александровиче Ядовем, добавлю этот «Постскриптум». А. Алексеев.

ПОСТСКРИПТУМ

Шесть лет назад отмечали восьмидесятилетие. Ядов ушел на 87-м году жизни, в ночь с первого на второе июля 2015 года. Можно сказать – после тяжелой продолжительной болезни. Однако, до самого последнего времени сохраняя остроту ума и даже работоспособность.

Правда, в последние полгода он стал сильно сдавать и почти не мог обходиться без посторонней помощи. Младшие домочадцы не баловали его такой помощью, зато трогательно заботились московские коллеги, друзья, ученики. Последние месяцы жизни он провел на даче друзей под Москвой. Раза два его привозили на заседания Ученого совета института социологии.

Ядовым по существу кончается Эпоха в нашей науке. Он оказался долгожителем: Грушин, Левада, Заславская, Здравомыслов, Шубкин, Кон, с которых также начиналась послевоенная советская / российская социология, ушли раньше него.

За истекшую пару недель мне довелось прочитать не один десяток некрологов и индивидуальных  откликов на его кончину. Некрологи насыщены фактами профессиональной биографии и свидетельствами мирового научного признания (вот только звания академика РАН не удостоился, но это проблема скорее Российской академии наук, чем его личная).  Индивидуальные тексты изобилуют личностными штрихами, «случаями из жизни».

Так, наверное, и должно быть, притом что находит отражение как научный вклад, так и человеческое обаяние, его талант ученого и харизматичность.

Ядов был Интеллектуалом и Интеллигентом (то и другое с большой буквы). Эти два определения – далеко не синонимы. Ядов был носителем замечательного сплава того и другого.

Хочется указать на одну уникальную черту Ядова: он был ШИРОК, являя собой удивительную много- и / или разносторонность. Отнесем это, в частности, к кругу научных опор и интересов. Ядов всю жизнь осуществлял то, что можно назвать конвергенцией разных научных парадигм.

Ядов не был ортодоксальным марксистом (таковым не был и сам Маркс). Еще в шестидесятые годы Ядов искренне поддерживал трактовку истмата как «общей социологической теории», настаивая, однако, на относительной автономии «частных социологических теорий». Не был Ядов и адептом позитивизма, хотя его многократно переиздававшийся учебник «Стратегия социологического исследования» вобрал в себя весь мировой опыт эмпирической социологии, развивавшейся прежде всего на позитивистской парадигмальной  основе.

Кажется, от Ядова пошел этот термин: ПОЛИПАРАДИГМАЛЬНОСТЬ. Ядов вполне допускал выбор  той или иной теории в зависимости от поставленной задачи.

Ядов – широк. Его «Прогнозирование социального поведения личности», пожалуй, не менее психологично, чем социологично. Научные перегородки не для Ядова и таких как он.

Ядов – широк. Он столь же публичный, сколько и академический социолог. Его способность излагать сложнейшие научные материи доступным для «непосвященной» аудитории языком и, наоборот, вносить струю «живой жизни» в доклады с высокой академической кафедры – не имеет себе равных.

 Ядов – широк. Он был достаточно терпим и к научным оппонентам и к идейным противникам. Он их «прощал», но не упускал случая едко высмеять. Это относилось и к власть предержащим, и даже к самому себе (ирония и самоирония).

Не будучи никогда завзятым «оппозиционером», он часто оказывался в неявной оппозиции режиму, в силу одного того, что искал научную истину, которая режиму была вовсе не нужна.

Ядов широк и щедр. Я никогда не спрашивал его, да думаю, он и не сумел бы ответить сколько у него научных «крестников» (писавших диссертацию под его руководством, или защищавших ее при его оппонировании). Полагаю, что за его долгую научную жизнь их набралось не одна сотня.

Вспоминается драматический эпизод: Ученый совет, в котором Ядов был председателем, «вдруг» забаллотировал тайным голосованием (при отсутствии публичной критики) диссертацию молодого ученого, выражавшего свои мысли весьма затрудненным, «птичьим» языком. Ядовский выход из этого скандала был как всегда непредсказуем: он написал статью, в которой перевел «заумные» рассуждения на нормальный научный язык, тем самым реабилитировав амбициозного, талантливого автора и, отчасти, сам ученый совет.

Я нарочно останавливаюсь больше на чертах Ядова – Ученого, Педагога и Гражданина, а не на личностной ауре, человеческом обаянии, о которых преимущественно пишут и говорят все, кто его знал.

Масштаб личности измеряется мерой влияния на ближнее и дальнее социальное окружение, в данном случае – на развитие целой научной отрасли. Ядов был первопроходцем, зачинателем. Те, кто придут на смену, Ядова не заменят. Им остается хранить о нем благодарную память и, в меру сил, выращивать в себе элементы его отношения к Науке, Людям, Миру.

 А. Алексеев.   17.07.2015.     http://www.cogita.ru/a.n.-alekseev/andrei-alekseev-1/pamyati-v-a-yadova-postskriptum